Борис Багаров
КОРОЛЕВСКИЙ РОЯЛЬ
РАУНД 1
1. Ламара Георгиевна Майсурадзе - Анастасия Антоновна Зинданова
2. Карина Искандаровна Абдуллаева - Владлена Арнольдовна Горбылева
3. Джамиля Абессалямовна Исрапова - Майя Павловна Гузынина
4. Сабина Георгиевна Майсурадзе - Юлия Вячеславовна Завалишина
5. Зубейдат Цайбуловна Исрапова - Наталья Сергеевна Левенгаупт
Устав ругаться с сестрой, Ламара решила размять ноги и теперь лениво прогуливалась вдоль входной двери.
- Бли-ин, - заворчала она, глянув на часы. – Пол-одиннадцатого же уже. Эта шлюха ебётся где-нибудь под кустом, а мы её, значит, жди?
Она обернулась на звук открывающейся двери – и, как оказалось, только для того, чтобы получить смачный боковой в ухо.
- Зачем же под кустом? - удивилась Настя, добавляя с другой руки. – Под кустом же , бля, неудобно же.
Голова самозваной наследницы колхидских князей превратилась в огромный гудящий котёл, что не помешало ей на чистых рефлексах броситься на Настю, свалить её хитровычерченной подсечкой и туго спеленать собой, как смирительной рубашкой. Настя отчаянно вырывалась, лупя вслепую куда придётся, но выпутаться не могла и ей начало казаться, что у специалистки по картвельской версии джиу-джитсу не четыре конечности, как у всех людей, а все восемь, если не десять.
* * *
Карина Абдуллаева соскочила со своего насеста и замерла над ними, определяя оптимальный угол для удара ногой по яремной вене. Сделать это, не задев союзницу, оказалось не так-то просто, Карина замешкалась , и этого небольшого промедления оказалось достаточно , чтобы вошедшая второй Влада Горбылева успела в прыжке отшвырнуть её обратно на батарею. Там та , впрочем, не стала задерживаться, и две секунды спустя они с Владой уже вовсю колошматили друг друга ногами и кулаками.
* * *
Рядом с ними две молодые мамы, растопырив пальцы, ругались как базарные торговки. Джамиля обозвала мужа Майи Кирилла куколдом, воспитывающим нагулянного ребёнка. Театрально повысив голос, чтобы наверняка перекрыть шумное дыхание и топот исступлённо лягавшихся Влады и Карины, Майя удивилась , что Джамиля вообще смогла кого-то родить, ведь всякий знает, что мужикам она всегда была нужна только для анального секса за дешёвую плату. Почернев от злости, брюнетка посоветовала Майе закрыть свой вонючий рот, тот самый, которым она на собственной свадьбе отсосала старому любовнику в двух шагах от молодого мужа, упившегося в кому от перспективы провести с Майей ночь , а затем и всю оставшуюся жизнь. На этом слова закончились, и в дело пошли ногти. Стремительным змеиным выпадом Майя расцарапала Джамиле щёку, та, не оставаясь в долгу, пробороздила ей шею, после чего обе упали на пол и покатились, сцепившись как два репья. Пучки черных и русых волос запорхали в воздухе , сопровождаемые клочьями кожи и одежды.
В вузе обе посещали секцию самбо, но, видимо, не проявляли там особого прилежания, потому что развернувшаяся кошачья драка не имела ничего общего с настоящими боевыми искусствами, зато сопровождалась такими отчаянными криками и визгами, что оставалось только удивляться, почему обитатели подъезда не позвонили в полицию.
На самом деле эта загадка имела самое простое объяснение. Первый этаж старого четырёхэтажного дома , нежилой и с отдельным входом с улицы, ещё при первой приватизации отошёл в собственность «Российского судоремонтника», и в нём двадцать лет гнездились, сменяя друг друга, присосавшиеся к заводу разные левые фирмочки. Дойдя – не без помощи, надо полагать, этих фирмочек - до полного разорения, завод передал недвижимость городу в счет долгов по местным налогом. Город же использовал помещение для расширения городского архива, служащие которого в этот вечерний час давно уже разошлись по домам.
На каждом из трёх жилых этажей имелось по две квартиры – малая и большая. Малые в описываемый момент снимали Настя и ещё одна девушка, которая , видимо, не была любительницей лезть в чужие разборки, а может быть, просто отсутствовала дома. Большие же квартиры второго и третьего этажей еще с советских времён занимали два бывших руководителя все того же «Судоремонтника» с жёнами, и обе пожилые четы воспользовались необычно тёплым в этом году апрелем, чтобы открыть дачный сезон раньше обычного.
Квартиры самого верхнего этажа капризом некоего нового русского, фамилии которого история не сохранила, были объединены в просторные апартаменты, пожить в которых он так и не успел, будучи застрелен в двухстах метрах от своего нового жилища. После его смерти вдова поспешила избавиться от несчастливого жилища , которое ещё несколько раз сменило владельца, пока наконец не прилипло к загребущим ручонкам заслуженного пенсионера регионального значения Ефима Шмульевича Кузнецова, коий и зажил в них счастливо и рачительно, по своему обыкновению . Однако в этот вечер Ефима Шмульевича тоже не было дома. Интрига вокруг наследства бабушки Хили поглотила его всецело , и именно в этот вечер должна была получить окончательное разрешение.
Поэтому Майя и Джамиля могли кувыркаться в полное своё удовольствие, не рискуя привлечь своими дикими кошачьими воплями внимание правоохранительных органов, которые – так уж получилось в этот вечер - просто-напросто некому было вызвать.
* * *
Юлия Завалишина разминала белые нежные запястья, с с интересом поглядывая на медленно надвигающуюся на неё Сабину Майсурадзе. Душистый, пленительный, упоительный «двойной фоскари» частично был проглочен впопыхах, а частично и вовсе остался на тарелке, и кому-то предстояло за это святотатство понести наказание. Юлька с предвкушением рассматривала этого кого-то, прикидывая, сможет ли она одним ударом расплющить и без того широкий нос по оливковой скуластой морде. Нет слов, презренной черножопой предстояло расплатиться за остывшее жаркое с лихвой, но тут возник маленький нюанс. То есть, это он сначала был маленький, в момент своего появления на свет, случившегося за три месяца до того дня, когда Карина с Данилой начали столь неосмотрительно миловаться в кальянной «У Шевкета».
…Финал областного первенства по вольной борьбе среди вузов Сабина выиграла досрочно, уложив свою соперницу – рыжую голенастую девку из института агротехнической культуры – на лопатки. Та сочла туше намеренным унижением и, подловив гордую чемпионку в туалете второго этажа, мстительно настучала ей в рыло, так что гимн родного вуза в свою честь Сабина слушала с носом, похожим на перезрелую сливу и бегущими по щекам слезами.
Это был срам. Робость Сабины и её непригодность к реальной , НАСТОЯЩЕЙ драке давно вызывала недовольство её друзей и родных, но этот случай стал соломинкой, которая поломала верблюда терпения. Сабине было впервые открыто и громко заявлено, что она позорит род, а ещё она позорит спорт, и вообще она всё позорит , к чему прикасается. Сабина рыдала белугой и обещала исправиться, на что ей резонно отвечали, что она и в прошлый раз обещала, и где эти обещания, и чего они стоят?
На следующий день у Сабины началась новая жизнь.
Каждое её утро теперь открывалось часовым интенсивным общением с «грушей», а вечером Ламара и Карина Абдуллаева, сменяясь, работали с ней «на лапах». В январе, когда первый цикл обучения был завершён, Сабина была катапультирована в тихий балканский городок, где постоянно проживала самая старшая из сестёр Майсурадзе Манана, составившая небольшое состояние на обучении богатых европеек навыкам самообороны, и вот там-то у Сабины начался настоящий курс молодого бойца. С первой задачей – отучить сестру закрывать глаза при нанесении и получении ударов – опытный инструктор Манана справилась достаточно быстро, и взялась за более сложную - научить Сабину отключать, когда потребуется, борцовскую автоматику и работать кулаками на дистанции.
С этой целью была мобилизована помощница Мананы, приземистая боснийка с мощным торсом и мускулистыми волосатыми ногами. Манана выдала им по паре настоящих боксёрских перчаток, отвела на ринг, живописно установленный в начинающейся сразу за домом фруктовой роще, и скомандовала «Файт!»
В первый день Сабине пришлось несладко: туземка, возненавидевшая родственницу хозяйки с первого взгляда, отхреначила её так, что Сабина добиралась до своей комнаты ползком. Там Манана растёрла её мазями собственной рецептуры, дала несколько рекомендаций и пожелала спокойной ночи.
На следующий день Сабина уже немного вписалась в тему и работала чётче, так что теперь аборигенке пришёл черёд пару раз поваляться в нокдауне. На третий день Манана с трудом пресекала обоюдные попытки пустить в ход ноги, а вернувшись к рингу после срочного и конфиденциального телефонного разговора, обнаружила , что перчатки сброшены , а ее младшенькая сестричка со своей спарринг-партнершей рычащим клубком катаются по рингу , вгрызшись друг дружке в жилистые лобки, поросшие жестким чёрным волосом - что у одной, что у другой.
Боснийка временно была отослана в родную деревню, а ее место заняла некая Марина Шемякина, жуткая белоглазая девка с бесцветными волосами, служившая массажисткой в расположенном неподалёку отеле «Кларион». Высокая и атлетически сложенная, она с придурковатой улыбочкой пообещала сделать из Сабины «к-к-котлету» (ко всем своим очаровательным чертам, она еще и сильно заикалась). Однако Сабина, в боях с боснийкой перешедшая некий невидимый барьер, так удачно зарядила альбиносу по носу, что заика живо смотала манатки и больше на вилле «Голубой марлин» (такое название резиденции дал муж Мананы Филипп , завзятый рыбак) не показывалась.
Сабина получила одобрение сестры ( что-то вроде «а ты не совсем безнадежна») и пару дней отдыха, во время которых купалась, загорала, и даже сплавала на лодке до ближайшего островка. На третий же день к Манане прилетела постоянная клиентка из Голландии, профессор университета, решившая использовать вузовские каникулы для поддержания физической формы. С собой она прихватила свою студентку, некую Франческу, рослую красотку с выдающимися буферами (которые Сабина, втайне гордящаяся своими упругими грудками, уютно помещающимися в мужскую ладонь, сразу же про себя классифицировала с помощью загадочного термина «конское вымя») и огромной, как аэродром, жопой.
Расхрабрившаяся от предыдущих подвигов Сабина так засадила профессорше в печень , что мефрау Граббе (так полагалось обращаться к новой гостье) покинула ринг скрючившись , и всё то время, пока Сабина дралась с Франческой, просидела под старой смоковницей, со страдальческой миной глотая воздух.
…Увы, носительница конского вымени оказалась для Сабины слишком крепким орешком. Дважды выброшенная с ринга мощными ударами итальянки , Сабина каждый раз упрямо карабкалась назад, пока не распростёрлась на ринге почти бездыханная, ощущая на лице двухпудовый зад победительницы, которая, по совету своей очухавшейся тьюторши, решила ознаменовать свой триумф веселым подпрыгиванием на физиономии побеждённой.
- А это последний урок, - со смехом подытожила Манана, объявив курс обучения законченным. – Сколько ни тренируйся, всегда побеждает более тяжелая.
И тут же опровергла сама себя, ловким ударом ногой в голову отправив самодовольную синьорину под смоковницу, где та и погребла под собой любимого педагога.
… - Эй, ты, свинья кудрявый! – с резким акцентом, проявляющимся в минуты острого душевного волнения, заорала Сабина. – Иды суда! Бицца будэм!
Офигев от такого нахальства, «кудрявая свинья» кинулась в атаку , огребла два неточных, но вполне увесистых удара по хлебалу, однако быстро оправилась от шока, и, в полной мере реализовав преимущество в росте и весе, прижала Сабину к лестнице, дважды больно ударив спиной о кованые перила . Зацепившись ветровкой за металлический поручень , Сабина все-таки сумела поднырнуть под противницу , схватить за ляжки и, вздёрнув Бледное Сало над собой, технически безукоризненным «вертолётиком», запустить в подвальную дверь, открывавшуюся, вопреки всем правилам противопожарной безопасности внутрь, а не наружу. Кроме того, нерадивый дворник дядя Митяй забыл ее сегодня запереть, так что Юльке пришлось пересчитать упитанными боками все восемнадать ступенек, прежде чем она с адским грохотом вписалась головой в списанный стенд для объявлений, отлетела от него на мешки с каким-то подозрительным цементом и , наконец, нашла временное упокоение среди старых швабр и метёлок.
* * *
В стороне от бушующего сражения оставались только две самые старшие представительницы враждующих лагерей. Не спеша сходиться, они неуверенно переминались с ноги на ногу и бросали друг на друга хмурые взгляды. Причина этой странной заминки была простой и чисто женской: обе оказались катастрофически не одеты для рукопашной.
Ханум приехала с торжественного заседания землячества, на которое она, по обычаю, надела черное платье до пят, жутко стесняющее движения и ,в довершение всего украшенное вышивками и жемчугами. Платье это, переходящее из поколения в поколение, было доверено Зубейдат – единственной женщине в исполнительном комитете – специальным решением совета старейшин, и за его сохранность она несла персональную ответственность перед памятью предков. Заседание продлилось дольше запланированного, и Исрапова не успела заехать домой переодеться, да и не видела в этом особого смысла, рассчитывая ограничиться в предстоящей расправе функцией общего руководства, которую ритуальное платье как раз бы выгодно подчеркнуло.
Едва доходящая Наташе до середины бедер розовая туника заветами предков не охранялась, да и двигаться не мешала, но оставалась единственным приличным платьем, которое еще приходилось ей впору : пережитый стресс и дурной пример Юлии Завалишиной радикально повлияли на аппетит, и это обстоятельство – вместе с резким выходом из тренировочного режима и начинающимся алкоголизмом - не могло не сказаться на фигуре, при этом почему-то только на нижней её половине. Ляжки ещё сохраняли мощь, но потеряли рельефность и затекли салом, ягодицы тоже прибавили в объемах и маленькие пленительные ямочки, заставлявшие сходить с ума многочисленных поклонников, стали почти назаметными.
Покупать же новые платья было не на что, потому что все спонсоры и рекламодатели приостановили контракты до окончания следствия и решения суда.
Поозиравшись по сторонам и убедившись, что избежать схватки не удастся, Исрапова шумно вздохнула и очень осторожно начала расстёгивать расположенные на спине крючочки. Как будто получив давно ожидаемую команду, Наташа тут же стянула свою тунику через голову , оставшись в лимонных стрингах и такого же цвета топе, и аккуратно повесила платье на находящийся рядом с ней личный почтовый ящик Ефима Шмульевича. Висевший отдельно и снабжённый фигурной ручкой он как нельзя лучше подходил для роли вешалки.
Исрапова, которой такого удобного девайса не досталось, после некоторого колебания, начала раскладывать драгоценный предмет туалета на принадлежавших Ламаре и Сабине спортивных сумках. Все время, пока она возилась, повернувшись спиной к противнице, ее тучный зад, который целомудренные темные хбшки не могли закрыть целиком, нервно подёргивался, как будто опасался предательского нападения.
Наташа, как завороженная, наблюдала за этими подёргиваниями, и даже приподняла на пару сантиметров стопу, как бы изготавливаясь для хорошего футбольного пинка в одно из этих грубых, мощных, хотя и не отличающихся идеальной формой полушарий, но пока она собиралась, момент уже был упущен. Борчиха выпрямила спину, грузно развернулась, скинула , после секундного колебания, туфли и заняла свою любимую стойку – оба кулака у лица -, демонстрируя готовность к бою
